Глава 4 Ложь, которую он называет правдой

Анастасия вернулась домой глубокой ночью. Дом встретил её зловещей тишиной. Казалось, эта тишина кричала. Свет в спальне был выключен – Максим даже не удосужился дождаться её, не попытался объясниться. Это резануло сильнее, чем сама измена. Будто он знал, что уже нечего спасать. Будто всё это для него не имело никакого значения. Она сбросила пальто, чувствуя, как руки слабеют, как тело становится тяжёлым, словно чужим. Прошла в кухню, открыла кран – ледяная вода стекала на её дрожащие пальцы, но даже холод не мог вытравить того жара, который обжигал грудь изнутри. В голове крутились его слова: "Ты всё неправильно поняла". Как можно было неправильно понять то, что она увидела собственными глазами? Постель, запах чужих духов, его руки на другой женщине… Звук шагов раздался за спиной. Сердце ухнуло вниз. Он здесь. — Ты не ответила на звонок, — ровным голосом произнёс Максим. Ни капли раскаяния, ни толики тревоги. Только холодное наблюдение, словно он не ждал ни сцен, ни слёз. Как будто всё это было для него чем-то… привычным. Анастасия медленно развернулась. Свет из-под кухонного шкафа очертил его силуэт. Такой знакомый, такой чужой. Взгляд, который раньше казался родным, теперь был наполнен ледяным безразличием. — А что ты хотел услышать? — голос её дрогнул, но она не позволила себе сломаться. Он молчал. Не спеша, открыл холодильник, налил себе воды. Сделал глоток, словно сейчас был обычный вечер, словно они не находились на краю пропасти. Это спокойствие сводило её с ума. — Давай поговорим утром, — наконец сказал он, бросив короткий взгляд в её сторону. — Ты устала. Анастасия стиснула зубы. Ах, значит, это она устала? Не он – предатель, не он – лжец, а она? Гнев вспыхнул внутри, горячий, жгучий, но ещё сильнее накатывало отчаяние. Как он может так спокойно себя вести? Как он может вот так, просто, перевернуть их жизнь и даже не моргнуть? — У тебя постоянная любовница? — спросила она прямо, не давая ему шанса выкрутиться. Максим помедлил. Не так, как человек, которого застали врасплох, а как тот, кто взвешивает, стоит ли вообще отвечать. Затем, с раздражением, провёл рукой по волосам. — Это не то, что ты думаешь, — выдавил он. — Не то? — её голос сорвался. — Ты изменяешь мне. Какое ещё "не то"? — Нам давно плохо вместе, — глухо бросил он. — Мы живём как соседи. Разве ты этого не чувствуешь? Её грудь сдавило так сильно, что стало трудно дышать. "Мы живём как соседи" – это всё, что он может сказать после двадцати пяти лет брака? После детей, после жизни, построенной вместе? Он говорит так, будто это оправдывает всё. Будто это даёт ему право разрушить их семью, предать её, превратить их жизнь в ложь. — Ты даже не пытаешься извиниться, — прошептала она. Он поднял на неё глаза. И в этот момент она поняла – не будет ни слёз, ни сожалений. Только сухая констатация фактов. Он уже принял решение. Он давно за гранью. Любовь умерла. Только она об этом узнала последней. Анастасия развернулась и вышла из кухни, оставив его в темноте. Она не собиралась слушать дальше. Не в эту ночь. Возможно, никогда. Она шла по коридору, а перед глазами вспыхивали картинки прошлого: их свадьба, первые годы брака, рождение детей, счастье, которое они когда-то делили. Как это всё превратилось в пыль? Как он мог предать их семью так хладнокровно? Слёзы жгли глаза, но она не дала им воли. Оказавшись в спальне, Анастасия зажгла ночник. В мягком свете лампы её взгляд упал на их фотографию – она и Максим, молодые, сияющие, в день свадьбы. Двадцать пять лет назад. Как чужая жизнь, будто мир, где царили любовь и надежда, теперь принадлежал другому времени. Рука дрожала, когда она взяла рамку. Её пальцы сжались, и стекло треснуло, как символ надлома, который уже не подлежит восстановлению. Она поставила её обратно на тумбочку, но теперь даже при взгляде на снимок в каждом отражении мерцала трещина, как напоминание о разрушенных мечтах. Символично… Внезапно её взгляд остановился на небрежно сброшенном постельном белье. Было видно, как ранее любимая мягкость покрывала кровать, а теперь она выглядела холодной и безжизненной, словно отражая внутреннюю пустоту. Не выдержав мучительного напряжения, Анастасия поднялась с кровати и, с трясущимися руками, начала менять бельё. Каждый её жест был наполнен горечью и решимостью – как будто, пытаясь стереть следы прошлого, она пыталась начать всё с чистого листа, обновить не только постель, но и свою душу. Когда новое бельё аккуратно легло на свежую кровать, она вернулась на неё всё еще с прежним чувством брезгливости, отчего сон так и не приходил. Только холод и пустота наполняли её тело, а за окном начинался рассвет. Но для неё ночь ещё не закончилась. Она знала, что завтра – новый день, но что он принесёт, она даже не могла представить. Она закрыла глаза, стараясь не думать о будущем. Но сон не приходил. В голове роились вопросы, на которые пока не было ответов. Её телефон остался внизу, и она не знала, кто мог звонить. Возможно, это даже было к лучшему. Но сердце сжалось от дурного предчувствия. Это мог быть Максим. Или… кто-то ещё.