Глава 17 Принесла В Подоле В Восемнадцать
Цзун Цзинхао кивнул. Плотно сомкнув челюсть, он мягко произнес: “Говори”.
“Восемь лет назад Линь Гоань развелся с Чжуан Цзыцзинь и отправил их с дочерью в страну А. Вернулись они оттуда только недавно, Линь Гоань привез их обратно”.
Цзун Цзинхао нахмурился. Так вот почему она знала язык страны А? Потому что она когда-то жила там?
“Это все?” — очевидно, такой скудной информацией он удовлетворен не был.
Гуань Цзин замялся, но продолжил: “После того, как Чжуан Цзыцзинь была выслана в страну А, она родила мальчика с аутизмом. Жизнь у них там была тяжелая. Перед их возвращением мальчик погиб в ДТП”.
Лицо Цзун Цзинхао помрачнело. Выходит, в прошлый раз, когда я видел печаль в ее глазах, это было из-за ее брата? А ее ребенок...
“Больше ничего? Никаких мужчин?”
“Нет, только психиатр, они близки. — Гуань Цзин взглянул на полученный от ищеек файл. — Больше никого. У нее не было парней в школе, и никаких мальчиков или мужчин, близких с ней”.
Значит, ребенок, по всей видимости, от психиатра.
Линь Гоань вернул ее из-за их помолвки.
Ее жадность до денег оказалась на самом деле нуждой, которую она испытывала с тех пор, как приехала из страны А. Поэтому она и работала переводчиком на меня, а также подрабатывала в ресторане.
Теперь, когда все раскрылось, поведение Линь Синьянь больше не казалось ему странным.
Теперь он понимал, что имел в виду Хэ Жуйцзэ.
Цзун Цзинхао был в смятении. Оглянувшись и еще раз посмотрев на больницу, он спустился по лестнице и направился к машине.
В больнице.
Линь Синьянь еще не обедала и хотела есть.
“Мам, я хочу пудинг “восемь сокровищ”, хорошо?” — Линь Синьянь отчего-то внезапно захотелось сладкого.
Чжуан Цзыцзинь помнила, что такое быть беременной, и понимала, что в таком положении женщины часто хотят съесть чего-нибудь необычного и очень привередливы в еде.
Есть примета, что если хочется кислого — то будет мальчик, а если острого, то девочка. Так кто же у меня будет — внук или внучка?
“Поеду домой и приготовлю”, — Чжуан Цзыцзинь встала с кровати. Однако ей не хотелось оставлять дочь одну, и Линь Синьянь без слов это поняла.
Улыбнувшись, она сказала: “Я в порядке. Врач просто сказал отдохнуть”.
Если бы она не волновалась за малыша, то и в больнице бы не задержалась.
Чжуан Цзыцзинь кивнула и, еще раз напомнив ей об отдыхе, удалилась.
Она шла пешком и уже добралась до своего района. В какой-то момент она остановилась: несколько женщин внезапно перегородили ей путь.
Они все жили неподалеку.
Чжуан Цзыцзинь с Линь Синьянь переехали совсем недавно, но с соседями уже не заладилось. “Что вы тут делаете?” — нахмурившись, спросила Чжуан Цзыцзинь.
“Твоя дочь не замужем, а уже беременна? Собирается принести в подоле, это правда?” — спросила тучная женщина средних лет.
Она жила в соседнем доме от Чжуан Цзыцзинь.
“Вы казались такими приличными людьми. Не могу поверить, что твоя дочь такая. Ты же говорила, что ей всего восемнадцать!” — агрессивно выпалила тучная женщина, уперев руки в бока.
Чжуан Цзыцзинь покраснела, а потом побледнела. Дрожащим голосом она ответила: “Кто... Кто сказал тебе такую ересь?”
“А разве не так? Или твоя дочь не беременна?”
У Чжуан Цзыцзинь затряслись руки. Ее дочь правда была беременна.
“Позорище!”
“Вот-вот! Пошла по мужикам, в таком-то юном возрасте! Вроде такая милая наивная девочка, а оказалась шлюхой!”
“Слушайте, слушайте! Ее наивность — всего лишь маска. На самом деле она творила такое...”
“Заткнитесь! Как вы смеете?!” — гневно закричала Чжуан Цзыцзинь. Ее обычная мягкость уступила место ярости.
“Если все так, то тебе нечего бояться сплетен!”
Чжуан Цзыцзинь схватилась за грудь и твердо сказала: “Моя дочь не такая, какой вы ее тут называете!”
Ей казалось, они разрывали ее сердце на части. Ее дочь была не такой.
Зачем они хотят нас опозорить?
“Нет? Тогда откуда она принесла тебе в подоле, в свои-то восемнадцать?”
Чжуан Цзыцзинь не могла ничего на это ответить. Линь Синьянь правда была беременна.
Она знала, что беременность вне брака навлечет пересуды, но такой откровенной травли она не ожидала.
“Отвалите!” — Чжуан Цзыцзинь отпихнула их в сторону и спешно зашагала дальше.
Она порядком разнервничалась, но, вспомнив о дочери в больнице, отложила чувства в сторону и занялась приготовлением десерта.
По пути в больницу женщина думала, что ей удалось затолкать эмоции подальше, но дочь заметила, что что-то не так.
“Мам, ты...”
“Я в порядке”, — Чжуан Цзыцзинь не хотела, чтобы дочь знала, что говорили о ней сегодня.
Линь Синьянь пристально посмотрела на мать, но та отводила взгляд. Чжуан Цзыцзинь совсем не умела лгать — когда она пыталась соврать, не могла смотреть в глаза.
Очевидно, она лгала и сейчас.
Линь Синьянь ничего не сказала и принялась за пудинг.
Он был очень сладким, но сладости она не чувствовала — только горечь.
Не поднимая глаз, она сказала: “Мама, меня завтра выписывают. Я вернусь домой и побуду с тобой пару дней”.
Она решила, что мать побледнела из-за тоски по сыну.
Это была ее травма.
Испугавшись, Чжуан Цзыцзинь категорически отрезала: “Нет”.
Вдруг она услышит все эти гадости от соседей?
“Мама...” — Линь Синьянь нахмурилась.
“Послушай меня, — перебила ее Чжуан Цзыцзинь, стараясь звучать жестко. — Неважно, по расчету брак или нет. Теперь, когда ты вышла замуж за Цзуна, тебе следует быть с его семьей”.
Такое поведение было нетипичным для ее матери, и Линь Синьянь молча погрузилась в раздумья.
Еда во рту была безвкусной, и она ела только ради ребенка.
Ночью девушке плохо спалось, и уснула она только с рассветом, но проспала недолго.
Утром пришел Хэ Жуйцзэ, и Чжуан Цзыцзинь отправилась домой, чтобы приготовить Линь Синьянь еды.
Когда Чжуан Цзыцзинь покинула палату, Линь Синьянь встала с кровати. Хэ Жуйцзэ ринулся к ней, чтобы помочь.
Она подняла голову и посмотрела на него: “Думаю, мама что-то от меня скрывает”.
“Что, например?” — спросил Хэ Жуйцзэ.
“Не знаю, вот и хочу выяснить, — немного помолчав, колеблясь, она продолжила. — Я подумала, может, ты мне поможешь”.
“Выкладывай”.
“Я хочу проследить за ней”.
И выяснить, почему мать не хочет, чтобы я приехала домой.
Раньше Чжуан Цзыцзинь говорила, что надеется, что дочь приедет домой, чтобы она могла за ней ухаживать, но вчера на это же предложение она отреагировала крайне бурно.
Было очевидно, что что-то произошло.
Кроме мамы у нее больше никого не осталось, и Линь Синьянь не хотела, чтобы она в одиночку справлялась со своими проблемами.
Прежде чем согласиться, Хэ Жуйцзэ удостоверился, что она может ходить.
Дорога была легкой. Подъехав к зданию, Чжуан Цзыцзинь припарковалась и вошла в дом; Линь Синьянь следовала за ней.
Спускаясь по лестнице, она посмотрела на дом и ахнула: двери и стены были исписаны обвинениями вроде “позор” и “понесла вне брака”; все было залито краской.
Чжуан Цзыцзинь стояла перед дверьми и тряслась от злости. Вдруг она покачнулась и упала.
“Мама...”
Хэ Жуйцзэ подбежал и вовремя подхватил ее. “Поехали, надо сначала отвезти ее в больницу”, — быстро сказал он.
Очевидно, это слова на стене так на нее подействовали.
Сдерживая слезы, Линь Синьянь кивнула.
Ее мать была слаба с тех самых пор, как попала в аварию, в которой погиб брат Линь Синьянь.
Должно быть, она кипела от гнева, увидев это.
Так внезапно упасть в обморок... Линь Синьянь заволновалась.
Чжуан Цзыцзинь забрали в отделение неотложной помощи.
Линь Синьянь стояла перед дверью и не двигалась, будто душа покинула ее тело. Хэ Жуйцзэ обнял ее за плечи и мягко сказал: “Не переживай так”.
По прибытии домой Цзун Цзинхао осознал, что Линь Синьянь все еще в больнице. Он тут же завел машину и отправился к ней.
Может быть, потому что он теперь знал о нелегкой судьбе Линь Синьянь, а может, потому, что она была его женой, и он несколько ей сочувствовал.
В палате он ее не застал. Выйдя в коридор, Цзун Цзинхао увидел, как Линь Синьянь обнимается с Хэ Жуйцзэ; в сердце его стал разгораться огонь.