Глава 2 Ты Моя Дочь

Рейли подошла к машине, но заняла все-таки место рядом с водителем. “До чего же ты упрямая, Рейли!” — раздраженно проворчал Сэмюэл, и больше никто не сказал ни слова за те полчаса, которые потребовались, чтобы добраться до больницы. Когда автомобиль остановился, пассажирка аккуратно вышла, стараясь почти не наступать на травмированную ногу. Но боль уже усилилась настолько, что терпеть ее было почти невозможно. Рейли упала бы, если бы ее не поддержали сильные женские руки. Это была Харриет — мать, которая не родила ее, но воспитала и очень любила. За спиной у нее появилась Уэйверли — одетая с головы до ног в последние новинки от “Шанель” и с тщательным макияжем. В красотке модельной внешности никто не смог бы узнать ту нескладную провинциалку, которой была Уэйверли четыре года назад. Она по-настоящему расцвела и теперь являла собой образец здоровья и красоты. “Рей-Рей, мне так тебя не хватало!” — взволнованно воскликнула Харриет. Рейли деликатно отстранилась от объятий, почтительно склонила голову и сказала бесцветным голосом: “Здравствуйте, миссис Гудридж”. Не ожидая такого обращения вместо “мама”, Харриет оцепенела. “Рей-Рей, как же ты...” — еле слышно прошептала она, но Рейли ничего не сказала. Она лишь вспомнила, что сделал Аларик спустя всего пять дней после заточения дочери в тюрьму. Стремясь сохранить хорошие отношения с могущественным семейством Лоример, он решил предоставить им юридическое подтверждение того, что Гудриджи отрекаются от Рейли. Подписав этот документ, она перестала носить фамилию тех, кого считала родителями, а стала Рейли Сомерс. Кто-то мог и не знать об этом, но Харриет точно была в курсе дела, ведь она приезжала в тюрьму вместе с мужем. Возможно, из-за чувства вины, из глаз Харриет ручьем потекли слезы. Ее голос был мягким и полным любви, когда она сказала: “Рей-Рей, все это уже в прошлом. Давай не будем вспоминать о прошлом. Ты выглядишь бледной. Ты нездорова?” Рейли лишь равнодушно покачала головой в ответ. Уэйверли поспешила утешить: “Мама, Рейли, должно быть, тяжело пережила тюрьму. У нее нервный срыв. Не расстраивайся. Главное, что она вернулась домой в целости и сохранности.” “Это действительно сейчас мое главное. Ничто другое не имеет значения,” — согласилась Харриет. Уэйверли достала из сумки коробку с пирожными и спросила: “Рейли, ты голодна? Это пирожные, которые мне принес Казимир. Хочешь попробовать?” Ее глаза были кристально чистыми, как было всегда, когда она смотрела на Рейли — робко и скромно. Ее вид всегда вызывал у окружающих чувство жалости. Все было как будто так же, как и четыре года назад. Однако Рейли не могла не заметить, что когда Уэйверли упомянула имя Казимира Сазерленда, в ее голосе прозвучала явная нотка гордости. Казимир был сердечной болью Рейли. Она взглянула на Уэйверли, но не сказала ни слова и не прикоснулась к угощению. Увидев это, Сэмюэл взорвался: “Уэйверли любезно принесла тебе пирожные. Почему ты их не ешь? Это ее любимые пирожные! После стольких лет в тюрьме ты не способна проявить даже элементарную вежливость по отношению к близким?” “Ты не имеешь права ругать свою сестру! — строго осадила сына Харриет и продолжила ласково, взяв Рейли за руку: — Рей-Рей, не принимай близко к сердцу слова брата. Пока я рядом, никто не посмеет тебя обидеть.” В ее глазах стояли слезы, ее переполняло чувство вины и сердечной боли. Не было никаких сомнений в искренности Харриет, но Рейли холодно отвела ее руку и отошла на пару шагов в сторону. Эта сцена пуще прежнего взбесила Сэмюэла. “Рейли, не злоупотребляй нашим терпением! Не искушай судьбу!” — срываясь на крик, грозно предостерег он. “Прекрати сейчас же, Сэмюэл! Твоя сестра только что вышла из тюрьмы. Она столько пережила! Как ты можешь сердиться на нее!” — сурово прикрикнула Харриет. “Мама, ты потакала ей всю жизнь, но дальше так продолжаться не может! — фыркнул Сэмюэл и новой силой набросился на Рейли. — Ты можешь показать свое недовольство мне и Уэйверли, но почему ты так ведешь себя с мамой? Она не спала и не ела из-за тебя! Семья Гудридж обращалась с тобой как с принцессой в течение восемнадцати лет, предоставляя тебе все, что тебе нужно, не требуя ничего взамен. Семья Гудридж не обязана тебе ничем! Отбрось свое высокомерие прямо сейчас или возвращайся в тюрьму!” Рейли не могла не рассмеяться в душе. Неважно, что она делала, это всегда было неправильно. Ей казалось, что она — просто какая-то вещь или кусок никчемного хлама, который все пинают по своему усмотрению, а она не должна иметь никаких эмоций, не говоря уже о том, чтобы их выражать. Увидев, что Рейли молчит, Харриет нахмурилась, но все равно отчитала сына. “Твоя сестра страдала и мучилась четыре года! Она еще не оправилась, ее мышление еще не восстановилось. Не смей не только ругаться на нее, но даже повышать голос! — жестко выговорила она Сэмюэлу и с улыбкой повернулась к Рейли. — Когда бабушка узнала, что ты сегодня возвращаешься домой, ее настроение сразу же стало другим! Она так оживилась! Зайди в ближайший отель, возьми номер и прими душ. Освежись, взбодрись и оденься нарядно, прежде чем встретиться с бабушкой. И главное не волнуйся! Несмотря ни на что, ты моя дочь, и я люблю тебя так же, как и прежде”. Это пылкое признание не вызвало никакого отзвука в сердце Рейли. Она пустым взглядом посмотрела на Харриет. Неужели такое бывает? Разбитое вдребезги зеркало чудесным образом может снова стать целым? Она только кивнула, как робот, и послушно отправилась в ближайшую к больнице гостиницу. И только там поняла, что у нее нет денег. Оставалось только уйти, но в дверях Рейли столкнулась с каким-то мужчиной. Точнее, она со всей силы ударилась лбом об его крепкое тело — так, что в глазах потемнело. “Мисс Гудридж? Какая неожиданная встреча!” — прозвучал холодный надменный голос. Сердце Рейли сжалось, когда она услышала до боли знакомые интонации. Ее скованное холодом тело почувствовало, как будто его разорвали, наполнив еще более обжигающим ледяным ветром. Подняв голову, она увидела знакомое и красивое лицо. Это был Казимир, наследник семьи Сазерленд, третьего по влиятельности клана в Джексберге, и ее бывший жених. Рейли поклонилась и сухо произнесла: “Здравствуйте, мистер Сазерленд.” Казимир впился глазами в ее истрепанную и не по сезону одежонку и увидел ввалившиеся щеки на бледном лице. Все было ясно и без слов, но он все-таки спросил: “Вы только сегодня вышли на свободу, мисс Гудридж?” “Да”, — кивнула Рейли и больше не произнесла ни слова, что совершенно сбило Казимира с толку. Тягостная пауза повисла на добрые десять секунд, которые показались вечностью. Она всегда была очень разговорчивой, при встречах постоянно болтала ему что-то на ухо. Казимир не любил женщин, которые слишком много говорят, и если он не отдалялся от нее из-за такого ее качества, то и не стеснялся насмехаться над ним. Иногда, когда болтливая невеста особенно раздражала, он говорил ей заткнуться. Рейли замолкала, но ненадолго. И чтобы поднять настроение расстроенному Казимиру, начинала... петь ему, благо природа одарила ее прекрасным мелодичным голосом и идеальным слухом. Однако, даже после того, как она заканчивала петь, ее рот надолго не закрывался, и она снова болтала без умолку. Прошло четыре года с тех пор, как они в последний раз виделись, но она ответила всего одним словом. Молчание становилось невыносимым. Внезапно взгляд Казимира упал на стройные ноги Рейли. Он вспомнил, что она шла, прихрамывая. “Позвольте мне взять для вас номер, — холодно предложил он, но Рейли тут же отчаянно замотала головой, что, впрочем, не остановило бывшего жениха. — С больной ногой и без денег на гостиницу, может быть, вы не будете прикидываться, что у вас все в порядке, мисс Гудридж? Вас в больнице ждет бабушка. Неужели вы не хотите привести себя в порядок и побыстрее увидеться с ней?” Рейли подняла голову и посмотрела Казимиру прямо в глаза. Не только его необычайно глубокий взгляд, но весь облик словно заполнял все вокруг сознанием собственного величия, силы и власти. Впрочем, до этого ей не было никакого дела. Она думала в тот момент только о встрече с Верой Фаннинг — той женщиной, которую все называли просто бабушкой. Она была единственной на всем белом свете, для кого в застывшем сердце Рейли осталось чуточка тепла. Она четыре года скучала по бабушке и хотела как можно скорее увидеть ее. Не знаю, какие прошения подавала миссис Лоример, но уверена, что именно Вера добилась моего досрочного освобождения. “В таком случае мне действительно придется вас побеспокоить, мистер Сазерленд”, — ответила Рейли. Казимир удовлетворенно хмыкнул, заплатил за номер и настойчиво проводил до самой двери. Рейли покорно шла по длинным коридорам вслед за статным красавцем, окутанная едва уловимым облаком его одеколона, и пыталась разобраться в своих чувствах. Они не виделись четыре года. За это время Казимир заметно изменился: не осталось и следа от юношеской наивности и беспечности. Это был уже не типичный представитель “золотой молодежи”, а зрелый уверенный в себе мужчина — из тех, кого называют хозяевами жизни. Еще в тюрьме Рейли видела своего бывшего жениха в новостях по телевизору: юный гений бизнеса, всегда слывший вундеркиндом, в двадцать один год занял пост генерального директора “Группы Сазерленд” в Тихоокеанском регионе Аплота. Перед ним отрывалось прекрасное яркое будущее с безграничными возможностями. Казимир воплощал в себе довольно редкое сочетание мужской красоты и интеллекта. Когда-то он свел Рейли с ума до такой степени, что даже сейчас, когда она видела его, ее сердце все еще бешено колотилось. Однако он ее не любил. Он совсем ее не любил. Он не любил никого, кроме себя. Рейли всегда чувствовала, что Казимир равнодушен ко всем, но твердо верила, что если продолжит его любить, то в конечном итоге сумеет согреть его каменное сердце. Все изменилось, когда в семью Гудридж вернулась Уэйверли. Взгляд, исполненный настоящей любви к кому-то, невозможно как-то замаскировать. Юный наследник семьи Сазерленд, когда увидел Уэйверли, не смог скрыть своих чувств или не посчитал нужным это делать. Рейли тогда поняла, что Казимир не холоден по натуре, а просто равнодушен именно к ней. Уэйверли сразу же, с первой встречи, всецело завладела его сердцем, не предпринимая никаких усилий для этого. Даже Харриет была вынуждена признать, что между Казимиром и Уэйверли сразу же вспыхнули взаимные чувства. Через несколько месяцев после возвращения родной дочери Харриет предложила Рейли расторгнуть помолвку с Казимиром. Собственно, в этом не было ничего необычного. По традиции, за многие годы ставшей непреложным законом, влиятельные семьи заключали соглашение о будущем брачном союзе своих законных наследников, а Рейли лишилась этого статуса. Однако она не захотела уступать жениха Уэйверли, о чем решительно заявила матери. Несмотря на ее позицию, Харриет была непоколебима. В изменившихся обстоятельствах вопрос не подлежал обсуждению. Прошло четыре года. Рейли, еще будучи в тюрьме, наткнулась на сообщение в светской хронике, что Казимир Сазерленд продолжал оставаться одним из самых завидных холостяков. Получалось, что они с Уэйверли до сих пор не поженились?