Глава 7 Неожиданная Встреча В Баре

Рейли остановилась, чтобы перевести дух, и увидела в стеклянной двери магазина свое отражение. Знакомым остался только миниатюрный стройный силуэт, но яркая и жизнерадостная Рейли, красивая, полная энергии молодости, исчезла, казалось, навсегда. От нее осталась только оболочка человека, который отчаянно барахтался в житейском море, пытаясь найти спасательный круг или хотя бы спасительную соломинку. Рейли понимала, что ей не хватает не только профессиональных навыков, но и уверенности в себе, что у нее очень слабое здоровье и запятнанная репутация, но сдаваться она не собиралась. Собрав все свои силы — моральные в первую очередь, — Рейли продолжила поиски работы. В конце концов она увидела бар, которому требовались официанты. Зарплата была небольшой, но включала питание и проживание. Освещение в заведении оказалось тусклым, поэтому управляющий не смог заметить болезненной бледности на лице очередной соискательницы работы. Учитывая срочную потребность в персонале, он без раздумий нанял Рейли. Не теряя ни минуты, она переоделась в форменную одежду и приступила к работе. В углу бара, после долгого и весьма веселого времяпрепровождения Уэйверли и ее лучшая подруга, Минди Вуллен, уже собирались уходить, когда взгляд Минди упал на Рейли, которая наводила порядок на столах. “Уэйви, не кажется ли тебе, что вон та официантка немного похожа на Рейли?” — спросила она. “Рейли? Официантка? — округлила глаза Уэйверли. — Этого не может быть. Она только сегодня освободилась из тюрьмы. Как она уже может работать? Хотя, погоди... Точно, это она! Вот дает! Когда только успела? Ей так позарез нужны деньги на жизнь?” “Ну что, пойдем поздороваемся?” — с кривой ухмылкой спросила Минди. “Подожди!” — заговорщически сказала Уэйверли и что-то прошептала подруге на ухо. Через несколько минут управляющий подошел к новенькой официантке, которая усердно вытирала столы в общем зале, и распорядился: “В отдельном кабинете номер 808 гость опрокинул бутылку вина. Пулей дуй туда и все убери”. Рейли послушно кивнула и отправилась в приватную комнату. Она с первого взгляда узнала Минди, лучшую подругу Уэйверли. Казалась, что воздух наполнился искрящимися разрядами гнева Рейли, ведь перед ней была та, кто сломал ее жизнь. Именно Минди Вуллен, когда Уэйверли поймали на краже ожерелья, дала ложные показания, и преступницей стала Рейли. Но официантка не могла устроить скандал в первый день работы, найти которую удалось с таким трудом, поэтому проглотила свой гнев и молча начала наводить порядок на столе. Когда Рейли почти закончила, Минди намеренно опрокинула еще один бокал вина и раздраженно сказала: “В чем дело? Ты не в состоянии сделать ничего правильно? Ты хочешь, чтобы я подала на тебя жалобу?” Рейли ничего не ответила, а только с силой сжала полотенце, которым вытирала винные лужи, — так, что костяшки ее пальцев побелели. В этот момент распахнулась дверь туалета, и появилась Уэйверли. Она подошла к Рейли и воскликнула с наигранным удивлением: “Рейли, как ты оказалась официанткой? Боже мой, если бы Сэмюэл и мама узнали, у них случился бы сердечный приступ!” “Эта неуклюжая официантка — твоя сестра? Ты шутишь, Уэйви! Ты уверена, что ни с кем ее не перепутала?” — спросила Минди, тоже изобразив удивление. На лице Рейли не было ни следа эмоций, когда она наблюдала за их представлением. “Я просто делаю свою работу. Пожалуйста, не усложняйте мне жизнь”, — сухо сказала она, но Уэйверли не собиралась оставлять ее покое. “Рейли, но зачем тебе работать в таком сомнительном месте, как этот бар? Наша семья может тебя поддержать. Если тебе нужны деньги, просто попроси!” — сказала она с подкупающей заботой и протянула руку, чтобы забрать у сестры мокрое полотенце, но та продолжала крепко сжимать его. Рейли вдруг поймала себя на ощущении, что эта встреча была не случайной, но тут же отбросила эту мысль. В любом случае она не хотела впутываться в какие-то споры с Уэйверли и Минди. Все, что ей было нужно, — это честно заработать немного денег. Официантка молча продолжила наводить порядок. “Рейли, я помогу тебе!” — с преувеличенным энтузиазмом воскликнула Уэйверли, схватила салфетку и начала тереть стол. Она так увлекалась, что не заметила осколка разбитой бутылки вина, случайно порезала себе палец и вскрикнула от боли. Рейли уже не могла сдерживаться и резко спросила: “Что ты делаешь? Чего ты добиваешься?” Для Уэйверли это стало как бы сигналом. Из ее глаз как по команде покатились слезы — в той самой, хорошо известной всей семье Гудридж манере: как будто падали бусинки порвавшейся нитки жемчуга. Сквозь всхлипывания она сказала слабым голосом: “Я просто хотела помочь тебе, Рейли. Мне так тяжело видеть, что тебе приходится работать, ведь ты нездорова, тебе трудно даже ходить”. Все происходящее Минди тайком снимала на камеру своего телефона. “Мне не нужна твоя помощь! Не мешай мне! И вообще оставь в покое!” — рявкнула Рейли. “Рейли, ты меня ненавидишь? — спросила Уэйверли, содрогаясь от рыданий. — Тогда я была совсем молодой и наивной. Я увидела это ожерелье и так его захотела, что моя жадность взяла верх над рассудком. Это мои действия привели к твоему заключению и причинили тебе столько страданий. Вполне справедливо, что ты меня ненавидишь. Давай, ударь меня, отругай меня. Может быть, тогда мне станет немного легче!” “Ударить тебя, отругать тебя? — Рейли насмешливо фыркнула, уставившись на Уэйверли презрительным взглядом. — Я не для того вырвалась из когтей смерти, чтобы успокаивать твои угрызения совести!” В тот момент ей было невыносимо тяжело не только эмоционально, но и физически. Боль в ногах не утихала ни на минуту. Тусклый свет отдельного кабинета бара окутывал ее, отбрасывая пустой, печальный свет. Она выглядела как измученная кукла, лишенная души и чувств. Уэйверли смотрела на Рейли, и ее начал охватывать страх. Она почувствовала, что под этой почти безжизненной оболочкой скрывается мощная грозная сила. Рейли распахнула окно и вдохнула свежего воздуха. Она опять была убийственно спокойна и продолжила: “Ты — настоящая дочь семьи Гудридж. Тогда моя родная мать была всего лишь экономкой, и она злонамеренно поменяла нас местами. Ты много страдала и чувствовала себя беспомощной в чужой семье. Они даже запретили тебе учиться и хотели выдать тебя замуж за сорокалетнего мужчину, по сути продать за приданое. Я сочувствовала тебе всем сердцем. Поэтому, когда ты вернулась к родным отцу и матери, я была готова отдать тебе все. Я была готова жить с тобой в гармонии. Я могла бы даже уйти из семьи Гудридж, если бы это было необходимо! Я действительно хотела заботиться о тебе, как о младшей сестре, чтобы у тебя была не только любовь родителей, но и привязанность брата и сестры! Даже когда мама попросила разорвать помолвку с Казимиром, я сделала это, хотя мне было невероятно трудно. Я отпустила Казимира, вопреки своим чувствам к нему, и держалась в стороне от него. Я была искренне предана тебе, но что насчет тебя? Как ты относилась ко мне?” Уэйверли уже неистово рыдала в полный голос. Она была воплощением страдалицы, несправедливо обиженной судьбой. Но Рейли только нахмурилась пуще прежнего и сказала с неприкрытым сарказмом: “Можешь перестать плакать? А то ведь все выглядит так, будто я тебя обижаю! Ты так привыкла пользоваться этим дешевым приемом! Как только ты вернулась в семью Гудридж, ты плакала по малейшему поводу, а то и без повода, не объясняя почему. Сэмюэл каждый раз думал, что я над тобой издеваюсь”. Уэйверли молчала, продолжая плакать навзрыд. Рейли охватило глубокое чувство бессилия, как будто она произносила монолог или будто та, к кому она обращалась, оглохла. Если бы Сэмюэл стал свидетелем этой сцены, он, несомненно, отругал бы Рейли, даже не разобравшись в ситуации. “Рейли, ты хорошая сестра. Это была моя вина, и мне жаль. Я была глупой и незрелой тогда. Я не хотела, чтобы тебя посадили в тюрьму...” — глотая слезы, сказала Уэйверли и глубоко поклонилась. “Вот как? Но давай все-таки внесем ясность. Ты была просто незрелой и наивной или намеренно подставила меня?” — жестко спросила Рейли, и ее взгляд стал колючим.